Одна из немногих причин, из-за которых Лиам любил зиму, это Рождество. А если конкретнее, то неделя до него, само Рождество и неделя после, до Нового года. Все остальное время он мерз, много ворчал, кутался в теплый пуховик и вязаный шарф, и мечтал о весне. В общем, вел себя как типичный калифорниец, переехавший жить туда, где бывает нормальная зима, со снегом, температурой ниже нуля в январе, и холодным ветром, задувающим во все мыслимые и немыслимые места. Не то, чтобы он жаловался - у него так-то все замечательно, иногда даже слишком, - но иногда хотелось окопаться дома, завернуться в плед и не выходить на улицу до марта. Но кто же ему это позволит, да? Ведь он изначально знал, куда и зачем уезжает. Не устраивало, так надо было оставаться в Бейкон Хиллс, там всю зиму плюсовая и снега не дождешься, даже если очень захочется. А какое Рождество без снега? Никакое.
Всего секундное воспоминание о Бейконе, а оборотня уже перекосило. Ну, уж нет, хрен он туда жить вернется. Променять Нью-Йорк и все то, что у него теперь есть, на маленький сверхъестественный городок, которого на карте без лупы не найдешь? Да ни за что, хоть стреляйте. И, вообще, кто вспоминает это адское место двадцать четверного декабря,  находясь в одном из самых красивых мегаполисов мира? Только дураки. Кто вспоминает Бейкон, двадцать четверного декабря,  лежа в сугробе одного из самых красивых мегаполисов мира? Только Лиам.
Да, зимой в Нью-Йорке бывают те еще сугробы,  в одном из которых Данбар сейчас валялся, раскинувшись, как морская звезда на песке. Хорошо, что хоть прямо у дома, тут зрителей поменьше и сугробы помягче.
Лиам просто вышел в ближайший торговый центр, но все его хваленые сверхъестественные рефлексы проиграли обычным обледеневшим ступеням. Он просто хотел пару гирлянд, игрушек и венок из омелы. Он не ел младенцев на завтрак и не устраивал революцию в стране, он просто хотел купить рождественской мишуры. А теперь лежит в снегу, славно приложившись головой и задницей. Замечательно.
"С наступающим Рождеством, маленький неуклюжий оборотень. Хотя, какой ты оборотень после такого позорного падения"
- Мам, а почему дядя тут лежит? – голос какой-то любопытной маленькой девочки звонко разнесся  по улице. Оборотень скосил на нее глаза, но из-за съехавшего в бок капюшона, так и не смог толком рассмотреть.
- Дядя просто устал, - отозвалась мамаша и поспешила увести своего ребенка подальше от подозрительного валяющегося тела.
Лиам издал нервный смешок. Дядя действительно устал: у него были три пары в колледже, потом  - большая детская экскурсионная группа, которую он водил по Бруклинскому музею. Сегодня он в очередной раз уверился, что дети - это воистину кошмарные создания. Надо было их когда-то на Ужасных Докторов натравливать, те передохли бы через пару недель. 
Парень глубоко вдохнул морозный воздух, рассматривая вечернее небо, разноцветные уличные гирлянды на домах и медленно падающий снег – несколько завораживающее зрелище с такого лежачего ракурса. Если бы не холодрыга и куча дел, то можно было пролежать так вечность, будучи загипнотизированным снежинками и огоньками. Но все-таки отморозить себе все на свете – не самая приятная и удачная перспектива. А дома печенье не доделано, змеиный клубок из гирлянд не распутан и елка не поставлена.
Конечно, рождественское печенье проще купить и не заморачиваться, но мать всегда пекла его сама за день до праздника и Лиам подумал, что ввести такую традицию в этой небольшой, но до дрожи уютной теплой квартире, было бы славно. Он даже часть печенья успел раскрасить глазурью, затем огляделся и взвыл на весь этаж: Рождество на носу, а в этой волчьей обители ничего не готово и практически не украшено. Залез в коробку с игрушками, увидел эту запутанную длиннющую гирлянду с множеством мелких лампочек, а дальше, как в тумане.
Через полчаса мучений и страданий, когда гирлянда стала еще запутанней, чем была, и напоминала ворох непонятных скрученных проводов и лампочек, Данбар, по старой доброй привычке, психанул.  Он швырнул ее назад, в коробку, и побежал в торговый центр.
На прошлой неделе оборотень видел там симпатичные светодиодные гирлянды с милыми плетеными клубочками, в которые вставлены сами лампочки. Они похожи, одновременно, на тайские нитяные фонарики и на клубки, с которыми, обычно, играются кошки. Эта чертова гирлянда просто обязана поселиться в спальне, на подоконнике.
Лиам издал еще один вздох человека, поверженного своими врагами – льдом и ступенями, и немного приподнялся на локтях, вновь задирая голову к небу.
Ни смотря на усталость, бардак и сугроб, он чувствовал себя почти счастливым.

Он услышал знакомый собачий лай еще издалека, тут же поворачивая голову на звук и приподнимаясь еще выше: в его сторону медленно плелись соседская старушка миссис Беккер и, поддерживающий ее, Тео, с непередаваемым выражением лица. А перед ними бежало то, что раздражало Лиаму слух последние пару лет: маленький, злобный, мохнатый шпиц с забавной кличкой Крем. Собственно, кличка это единственное, что забавно в этом животном.
Данбар любил всех диких и домашних зверушек, без разбору, будь то жираф или дельфин, хомяк или собака, но конкретно эту собачку он терпеть не мог. Ну, что это за пес такой, от которого, кроме визгливого лая и клочков шерсти, никакого толку? Лиам мог отправить этого шпица в полет, на соседнюю улицу, одним точным пинком. И ему за это даже ничего не откусят, потому что не дотянутся.  В общем - одно название, а не собака. Коты и то полезнее будут, они мягкие, мурчащие и очень теплые. Их не надо выгуливать в мороз, но можно использовать как дополнительную грелку. Только вот беда: представители семейства кошачьих при виде оборотня шипели, огрызались, царапались и рвались убегать, стоило только протянуть к ним руку. Лиам мечтал, что когда-нибудь найдется кошка, которая не будет его ненавидеть. Он тут же заберет ее домой, назовет красивым именем, купит домик, кучу модных игрушек, самый хороший корм и будет валяться с ней на полу, играясь.   
Шпиц метался возле его сугроба, визжа и прыгая, как взбесившийся теннисный мячик. Данбар украдкой показал ему язык – все равно ведь не допрыгнет, мелкая коротконогая бестолочь, - и пошерудил рукой в своем кармане, вытаскивая ключи, чтобы продемонстрировать их Тео.
- Я упал, - честно признался Лиам, не прекращая улыбаться, только уже несколько смущенно, - Добрый вечер, миссис Беккер. Не беспокойтесь, у меня прекрасный иммунитет, я не заболею. Но горячего чаю выпью, спасибо.
Ох, знала бы эта милая древняя старушка, что данбаровского иммунитета хватит на пару десятков человек, обзавидовалась бы.  Лиам борется с желанием бросить в ее беснующегося шпица парочку снежков и понаблюдать, как тот будет уворачиваться. Если сможет увернуться, конечно же. У него ведь такие крохотные бесполезные лапки-ковырялки.
-  Цел. Ударился, но это не страшно, все уже зажило, - заверяет Данбар и поднимает руку, аккуратно касаясь подушечкой указательного пальца кончика носа Тео, и слегка надавливая, - Привет.
Откуда-то вновь доносится лай Крема и Лиам кидает быстрый взгляд на дверь, за которой недавно исчезла соседская старушка и ее маленький писклявый любимец. Видимо, шпиц сегодня решил порвать себе голосовые связки.
- Ты та-ак сильно нравишься миссис Беккер. Ох, Теодор такой хороший мальчик! Такой хороший! – пытаясь изобразить голос старушки, тянет Лиам, и хихикает, весело сверкая глазами.
Впрочем, если уж быть честным, миссис Беккер не единственный человек, которого знает оборотень, и кто без ума от Тео. Например, для матери Лиама, Тео по умолчанию милый хороший мальчик, способный и вежливый. Каждый ее телефонный звонок в обязательном порядке содержит вопросы о том, как у него дела. Она искренне интересуется, хорошо ли Тео питается, тепло ли одевается, как спит и не устает ли слишком сильно, совмещая трудную учебу с работой.  Ну, и не обижает ли его, часом, ее несносный сын. Лиам ей всегда рассказывал все, о чем можно было рассказать. А как-то раз пытался пошутить, спросив у любимой мамульки, как можно обижать парня, у которого толщина бицепса в два раза больше твоей? Мать попытку не оценила и минут десять объясняла сыну, что нельзя быть таким злым мальчиком. Но Лиам не злой, нет, и тот факт, что родительница в восторге от Рейкена, его никак не задевает, а даже наоборот.
Данбар скользит взглядом по рыхлому белоснежному снегу и думает, что было бы неплохо искупать в нем Тео. Достаточно лишь чуть сдвинуть руку, схватить его за воротник пальто и опрокинуть в сугроб. Правда, он быстро отказывается от этой затеи из-за объемного пакета, что Тео держит в руках. Во-первых, потому что Лиама потом заставят ползать по снегу и собирать содержимое этого пакета. Во-вторых - он чувствует себя чуточку виноватым, ведь совсем забыл о том, что в холодильнике скоро попытается повеситься мышь. Он помнил о Рождестве, всякой мишуре, имбирных печеньках, елках, чертовой гирлянде, но про самое элементарное - про продукты, забыл. А рациональный и здравомыслящий Тео не забыл.
Как хорошо, что есть Тео, господи.
Лиам улыбается ему и решает все-таки вылезти из сугроба, ибо пальцы на ногах и руках уже достаточно замерзли. Он возится в снегу, усаживаясь на колени и оглядываясь в поисках своего рюкзака. Тот торчит в полуметре от места падения, из сугроба.
- Я хотел купить гирлянду в торговом центре, потому что та, что есть у нас, ужасно запутанная. Предлагаю ее просто выкинуть. Я уверен, что она весь год жила в коробке какой-то своей таинственной гирляндной жизнью.
Наверно, оборотень, так легко упавший на льду, это  невероятно глупо. И смешно. Он не удивится, если Тео сейчас начнет хохотать. Лиам похлопывает себя по куртке смахивая с нее снег, и подхватывает рюкзак, тут же отряхивая его.
- Я знаю-знаю, что была моя очередь чистить ступени. Я их почищу позже, ночью.  Обещаю. Тебе помочь? - Лиам кивает на пакет и окончательно выкарабкивается из сугроба.

Отредактировано Liam Dunbar (28.11.2018 10:36:43)

Лиам подносит свою ладонь к носу, принюхиваясь, и кивает. Да, он пахнет глазурью, еще как пахнет. Впрочем, это и не удивительно: он собственноручно  раскрасил почти три десятка печенек в форме елочек, звездочек, снежинок и  пряничных человечков. И еще столько же ждали его, остывая на кухонном столе. Он уже не чувствовал запаха, который в него въелся, за те пару часов, проведенных на кухне в компании теста и цветной сахарной глазури. Лиам толком не представлял, зачем им такое количество печенья, но посчитал, что лишним оно уж точно не будет – его можно будет презентовать кому-нибудь на Рождество в качестве вкусного подарка. Несколько штучек упакуют в красивую коробочку, перевяжут ленточкой и подарят той же миссис Беккер. Пусть милая доброжелательная старушка порадуется.
И, наконец-то, все-таки осознает, что рождественское печенье Лиама и его мамы в сто раз лучше, чем ее и, тем более, ее хваленой красавицы-отличницы-внучки.  Может быть, оно не такое уж идеально красивое и ровное, все-таки Данбар не кондитер, но по вкусовым качествам оно точно в несколько раз превосходит их разукрашенные художественные творения.
-  И что же заставило тебя быть таким категоричным, а, Тео? Она же вся такая красивая, с этими длинными стройными ногами, голубыми глазами в пол-лица, копной светлых волос и таким королевским именем - Элизабет, - ворчливо бурчит Лиам, пряча улыбку  и театрально закатывая глаза к темному вечернему небу. Обычно, аналогичным образом закатывает глаза Тео, но  волчонок тоже научился и теперь, периодически, любит делать так же, намеренно передразнивая   
Внучку миссис Беккер Лиам видел от силы несколько раз, по пути из дома к метро или обратно, и она всегда напоминала ему того самого мохнатого шпица по кличке Крем. Ну, или шпиц – ту самую внучку, тут без разницы.  У нее нет крохотных лапок и глазок-бусинок, она не злая и не лаяла на Лиама по поводу и без, как писклявый Крем. Но она такая же светлая, у нее много волос, звонкий голос, любопытный вздернутый нос  и раздражает она не меньше. Она не сделала ровным счетом ничего плохого или хорошего - она вообще ничего не сделала. Только очаровательно улыбнулась, вежливо здороваясь, когда шла под руку с любимой бабушкой, и продолжила что-то там весело трещать ей на ухо. А Лиам скрипел зубами, как ржавая бензопила, до самых дверей. Он ее так и называл «второй шпиц». И он не собирался никак объяснять прозвище, данное этой, вроде бы милой, девушке. Шпиц он есть шпиц, пусть и двуногий.

- Я пытался ее распутать. Честно, пытался! Но это невозможно, там сплошные узлы из проводов и лампочек, - продолжает бурчать Лиам, но его улыбка становится шире и веселее, стоит ему только вновь взглянуть на улыбающегося Рейкена.
Тео, при всей своей скрупулезности и вниманию к мелким деталям, вполне может размотать эту заколдованную гирлянду. Правда, он убьет на это некоторое время, потому, что в запутывании чего-либо Данбар был практически кандидат в мастера спорта, если уже не полноценный мастер или чемпион. Но этого времени должно хватить, чтобы Лиам быстро добежал до торгового центра, купил новую гирлянду, по пути захватил еще какой-нибудь праздничной мишуры и успел вернуться назад. И при этом не убился на ступенях того самого торгового центра.
- У тебя уже нос холодный, замерзнешь. Давай, иди домой, - советует Лиам и еще раз быстро трогает пальцем нос Тео, -  Я справлюсь. Пролезу к кассе там, где не пролезет остальная очередь. Тебе что-нибудь захватить по пути?
Наверно, со стороны могло показаться, что у Данбара какой-то фетиш на носы, но это не так. Почти не так. Только на один конкретный нос. Когда-то давно он любил бить в него кулаком и с удовольствием слушать, как хрустит переносица, но с тех пор все сильно изменилось и носы ломались крайне редко. Когда был последний раз - Лиам и вовсе не помнил.  Теперь он занимался тем, что просто часто прикасался к носу Тео и тот, к щенячьей радости Лиама, не выказывал недовольства по этому поводу.
Но все гирлянды, мишура  и даже такой любимый нос вылетают из его головы в тот момент, когда Тео его целует, ухватившись на воротник куртки. Лиам на пару секунд прикрывает глаза, наслаждаясь ощущением теплых мягких губ, и глубоко вдыхает запах Тео, заполняя им свои легкие, когда поцелуй заканчивается. Все его, пусть совсем маленькое, раздражение на внучку миссис Беккер вымывает прочь, будто бы и не было. Иногда ему казалось, что Рейкен имеет не него гораздо большее влияние, чем они оба думают. Но Данбара это более чем устраивало. Это было правильно. 
- Да, например, всю ночь украшать дом. Завтра – Рождество, а у нас даже елки нет, Тео. Я не говорю про живую, но искусственная - и та разобранная валяется, -  Лиам  неосознанно облизывает свою нижнюю губу и, моргнув, поднимает глаза на Тео, -  Я скоро вернусь и помогу тебе со всем этим. Гирлянда в гостиной, в коробке, и пое…
Данбар обрывается, вспоминая, что совсем ничего не готовил – был занят печеньем, да и в холодильнике осталось ни так уж много продуктов, чтобы приготовить полноценный ужин. Правда, есть куча сладостей, которые ему сегодня подарили в музее. В любом случае, Лиам надеялся, что во всех тех разноцветных коробочках сладкое.
- Выпей пока чаю. Мне коллеги подарили несколько подарков. Там, внутри, конфеты и открытки какие-то, записки, в общем – посмотри сам, я все не вскрывал. И распутай гирлянду. Сделай это и я обещаю приготовить ужин.
Лиам быстро целует Тео, прижимаясь своими холодными губами с его носу, и срывается  с места, ловко перескакивая через небольшие кучки снега и замерзшие лужи. На все про все у него должен был уйти максимум час. Благо, что торговый центр под боком и не требуется куда-то ехать, толкаясь в забитом общественном транспорте на ночь глядя.

Отредактировано Liam Dunbar (02.12.2018 23:46:01)

В торговом центре просто тьма суетящихся бегающих людей, но перед Рождеством всегда так, одна и та же картина из года в год. Лиам протискивается сквозь плотные людские потоки, чтобы попасть в нужный магазин и с радостью отмечает, что не все уютные гирлянды с клубочками разобрали. Правда, приходится немного постоять в очереди, чтобы ее купить, но ничего не поделаешь. Он уже думает о том, чтобы начать развлекать себя отправкой Тео фотографий очереди, их новой гирлянды и того странного мужика в ярко-желтом пальто, что стоит прямо перед ним, когда эта самая очередь, наконец, начинает активно двигаться в сторону кассы. Через пару минут заветный пакет оказывается в руках у Данбара и он пулей выскакивает из магазина, чуть ни вприпрыжку несясь дальше.
На первом этаже, в самом центре, красивая экспозиция с шикарной гигантской елкой, слишком уж натурально выглядящими оленями вокруг и толстым мужиком в красном костюме Санта-Клауса. Санта фотографируется с детьми, а дети щупают оленей, видимо, проверяя живые те или нет. Естественно, олени искусственные, но у них мягкая плюшевая шерсть, в которую Лиам с восторгом запускает руку. В итоге, он не может удержаться от того, чтобы сделать селфи с этим оленем и отправить его Тео. А так же от того, чтобы купить в ближайшей лавке два ободка: с забавными меховыми ушками, то ли волчьими, то ли оленьими, для Тео, и  с красными меховыми рожками чертенка – для себя. Да, именно так, а не наоборот. Он уже представлял эти оленьи уши на модной стрижке Тео и не мог не хихикать, пока искал бенгальские огни. Тео должен выглядеть таким милым с этими ушами. Мама оценит. Она любит милые фотографии, особенно если на них Тео. Данбар даже не удивится, когда во время следующего визита к родителям, обнаружит это фото, висящее в красивой рамочке на стене. Он хочет сфотографировать и  уши тоже, поинтересовавшись у Тео, пустит ли тот Лиама с ними домой, но решает сделать маленький сюрприз.
Он покупает пачку бенгальских огней, бутылку хорошего вина, бутылку шампанского, немного думает и берет еще не менее хороший виски. Может, алкоголь на них и не действует, но сами по себе это вкусные напитки, да и повод их выпить существенный.
В конце концов, Лиам выходит из торгового центра нагруженный, как пустынный верблюд.

Ступени у дома выглядят так, будто льда на них никогда не было. Вообще никогда. Он с улыбкой осматривает проделанную работу и качает головой. Тео действительно их почистил, а это значит, что Лиам в ближайшее время точно не поскользнется, не перевалится через перила и не приземлится в сугроб. По крайне мере – не на этих ступенях. Красотища.  Не медля больше, Лиам быстро поднимается в квартиру, тут же стаскивая с себя обувь и верхнюю одежду. Он уже знает, что Тео находится в гостиной, поэтому уверенно идет туда, неся с собой покупки.
- Ты ее действительно распутал, -  улыбается Лиам, рассматривая аккуратно уложенную гирлянду, без узлов и петель, что он навязал, когда пытался сделать все сам. Надо было изначально оставить ее для Тео, а не проявлять самостоятельность.
Он опускает всю свою ношу на пол и осторожно прикасается к гирлянде, опасаясь шевелить ее больше, чем нужно. А то вдруг опять запутает, тем самым спровоцировав Тео замотать его в эту самую гирлянду и поставить в гостиной, как замену рождественской елки. Так и будет до января стоять, светиться.
- Спасибо за ступеньки. Я уже говорил, что я тебя обожаю, да?
Лиам порывисто целует Тео в скулу и,  бросая взгляд на настенные часы, ускользает переодеваться. Пора начинать заниматься ужином, иначе он рискует оставить их обоих голодными. Да и печенье давно ждет, чтобы его, наконец, раскрасили.
- Что приготовить на ужин? – спрашивает он из спальни, натягивая первую попавшуюся футболку, которую нашел в шкафу, - Выбирай. Мне все равно, я сейчас что угодно съем. Кстати, тебе печенье понравилось?
Кому принадлежит эта футболка – ему или нет, Лиам не обратил внимания, но размер, кажется, его. У него была привычка таскать футболки Тео. Они немного больше, немного свободнее, они классно пахнут Тео и в них намного удобнее, чем в собственных. Какая религия не позволяла Лиаму купить себе футболок на размер больше и носить их в свое удовольствие, он не знал. И никто не знал. Воровать футболки Тео гораздо интереснее.
«Ужин или ушки? Ушки или ужин? Ужин»
Лиам идет в кухню, где облачается в черный льняной фартук. Когда-то у них был яркий разноцветный фартук, купленный им в одной из многочисленных лавочек Нью-Йорка, но после очередной готовки он исчез. Лиам помнил, как повесил его в шкафчик, а, буквально на следующий день, фартук оттуда испарился. Наверно, за ночь его сожрала гигантская моль. Видимо, та же самая, что когда-то уничтожила его розовую футболку с лицом Дуэйна "Скалы" Джонсона и те лиловые цветастые шторы в спальне. Но шторам туда и дорога, они были просто ужасными, хотя и подарены родителями. Лиам уже наврал матери, что прожег их утюгом, хотя в жизни ни разу шторы не гладил. Да и надо ли?
«Ушки!»
- А я тебе кое-что купил! – объявляет Лиам, возвращаясь обратно к Тео, - Закрой глаза. Ну же, Тео, всего на минутку.
Он дожидается, пока Тео исполнит его просьбу и подхватывает свой рюкзак, вытаскивая оттуда праздничные ободки. Данбар знает, что это ребячество, но веселье в Рождество еще никто не отменял. Улыбаясь, он ловко надевает меховые ушки на голову Тео и поправляет их, пока они не сядут так, как надо, при этом - не испортив его прическу. Затем Лиам отходит на шаг назад, рассматривая свое творение и цепляя на себя ободок с рожками. 
- Я знал, что они тебе подойдут, но не думал, что настолько. Боже мой, Тео, ты такой ми-и-илый, - тянет Лиам, широко улыбаясь и чувствуя, как у самого розовеют щеки и уши, - Стой! Тебя надо сфотографировать и отправить маме, она просила наши новые фотографии. Или сразу в Инстаграм, чтобы все увидели. Пусть они умрут от зависти и умиления.
Лиам шарит по карманам в поисках своего смартфона, пока не находит его. Успеть бы сделать хотя бы одну фотографию. Этого будет вполне достаточно для того, чтобы прикрепить фото к номеру Тео в телефонной книге и надеется, что тот не выкинет Лиама в окно.

- Ну, Те-е-ео, –  пытается возмутиться Лиам, но все-таки покорно фотографирует Тео, демонстрирующего средний палец на камеру.
На самом деле фотография получается прикольная и прямо просится, чтобы ее запостили в Инстаграме. На ней есть почти все, что в этом сезоне одобряют пользователи сей социальной сети: красивый парень, милые ушки, неприличный жест и даже кусок рождественской гирлянды затесался. Но Тео выглядит уж очень убедительным, когда говорит, что Лиама ждут все муки ада, если он покажет ее своим подписчикам.  Нос, конечно, срастется, как и другие кости, но это все равно довольно больно. Если, конечно, Тео имел в виду акт рукоприкладства, который совершит, когда увидит свое фото в ленте, а не что-то еще, потому что на расправу он скор и фантазия  у него богатая. Данбар решает, что надо все-таки подумать, стоит ли драться накануне Рождества.
В итоге, у Лиама  в наличии оказываются целых две фотографии Тео. Приличную он сразу же отправляет матери. Пусть порадуется, глазея на одного из своих самых любимых мальчиков. Главное, чтобы подружкам не побежала показывать, а то с нее станется. А вот на замечания про рога Данбар лишь фыркает. Тео не подойдут рога, никакие. Да и откуда им взяться? Несколько лет назад всего Лиама безнадежно и беспомощно закоротило на этом человеке.
- Ты – ходячий набор всех моих фетишей, Теодор Рейкен. И тебе придется с этим смириться, - он треплет Тео за меховое ухо и хватает за руку, утаскивая с собой на кухню, - А теперь идем готовить ужин и есть печенье. Я – готовить, ты – есть печенье. Поверить не могу, что ты его не попробовал! Что ты там себе придумал? Или моя привычка додумывать все подряд, тем самым превращая это в абсурд, передалась тебе воздушно-капельным путем?
На кухне, первым делом, Лиам подталкивает Тео в сторону печенья, вторым – ставит на плиту сковороду-гриль и принимается за обещанный ужин. Главное сейчас это не пережарить мясо или вовсе не спалить его вместе со сковородой, Тео и квартирой. Готовить Данбар умел, но также он умел быстро и легко отвлекаться на что-то более интересное или важное, тем самым позабыв про плиту.  С годами это так никуда и не делось, а Тео – крайне весомый аргумент, чтобы отвлекаться по полной программе.

Лиам смотрит в кухонное окно, отмечая, что снегопад на улице усилился. Если он продлиться всю ночь, то сугробы утром будут просто впечатляющих размеров, но так и должно быть. Рождество без снега – не Рождество, а одно название. Правда, есть и минус: Тео, на днях, придется откапывать свою машину из-под завала. Он вспоминает, как в прошлом году вызвался помочь, но не угадал, где именно находится автомобиль, и раскопал просто огромный снежный занос. Было и смешно и грустно.
Да и если они захотят завтра куда-то выбраться, то наземным транспортом это будет сделать просто нереально: Нью-Йорк превратиться в одну гигантскую пробку,  в которой будешь стоять часами.  Не то, чтобы Лиам хотел куда-то пойти, он бы с удовольствием провалялся дома с Тео, фильмами и едой, но за весь декабрь он еще ни разу не окунул этого хитреца в сугроб. Зато сам успел вываляться в снегу с головы до пят. Это просто форменная несправедливость, этой зимой мир определенно не на стороне Данбара.
- А в Бейконе сейчас снега нет, - бормочет Лиам и с улыбкой поворачивается к Тео, - Впрочем, так ему и надо.  Что хочешь получить на Рождество?
На самом деле он озаботился подарком заранее, еще недели три назад, и припрятал все на самом дне шкафа, надеясь, что яркую коробку до двадцать пятого декабря не обнаружат. А если и обнаружат, то не вскроют из любопытства и сделают вид, что коробки не существует в природе.
Но если окажется, что Тео хочет что-то особенное или абсолютно другое, нежели придумал Данбар, то его не обломает подскочить завтра в восемь утра, незаметным выскользнуть из дома, все купить и также вернуться обратно до того, как Тео проснется. Бешеной собаке семь верст не крюк, как говорится, а Лиаму - так вообще не крюк. Желание заботиться  в нем сильно, как никогда прежде.
Так же, как и желание выложить фотографию Тео в Инстаграм. Даже с накладными ушами и в домашней одежде он просто возмутительно красивый.

Данбар закидывает в рот шоколадную конфету и вскользь проходится по открыткам с поздравлениями, что ему вручили на работе. Приятно, конечно, но сейчас не до них, как-нибудь позже прочтет тщательнее. 
- Нам нужен план,  - объявляет Лиам, вставая из-за стола и собирая посуду, - Что сделать сейчас, что  - ночью, а что оставить на утро, и как все успеть, чтобы встретить Рождество во всеоружии.
Он уже очень сомневался, что ночью они действительно будут что-то делать. Ну, уж явно не украшать комнаты, так что времени на это действо у них оставалось в ограниченном количестве. Черт с ней, с елкой, но вот гирлянды нужно точно повесить. Их мягкий теплый свет создаст волшебную атмосферу в доме, добавляя просто невероятное количество уюта и ощущения праздника. А это как раз то, что им нужно – праздник, уют, отдых и чуть-чуть волшебства, пусть и придуманного ими самими. Поэтому Лиам никогда и никого не приглашал на Рождество, оставляя этот день только для них двоих, без посторонних.
Данбар быстро  домывает посуду, составляет ее в сушилку и достает смартфон, оповестивший его о входящем сообщение. Мать писала, что Тео очень идут ушки, и что она также требует фото своего сына.  Лиам мысленно скрутил ей фигу и  еще раз взглянул на фотографию Тео. 
И жестом самоубийцы опубликовал ее в своем Инстаграме.

Отредактировано Liam Dunbar (15.12.2018 00:20:27)

Кому не нравится, когда его хвалят? Всем нравится. Тем более, когда это вполне себе заслуженно. Лиам очень старался сделать печенье один  в один как у матери. Он даже кухонными весами воспользовался, чтобы отмерять ингредиенты в граммах и ни с чем не переборщить. Как итог – вкусное рождественское печенье, которое понравилось Тео. Этого он и добивался, для него, собственно, он его и пек, а не только ради традиции. Для себя тоже, конечно же, но, в первую очередь, для Тео. У Лиама могла найтись тысяча и одна причина делать что-то для Тео. И делать это с удовольствием.
Наверно, кто-то из стаи и друзей, знавших всю историю, до сих пор считал его сумасшедшим. Возможно, они были даже где-то правы. Но Лиам предпочитает свое маленькое сумасшествие всему тому другому, что могло бы с ним случиться.
- В следующем году я в это печенье слабительное подмешаю, - ворчит Лиам, но даже не пытается скрыть довольную улыбку, появившуюся на его лице, - И заставлю тебя съесть штук десять, чтобы ты больше ничего себе не выдумывал.
Не только Тео перенял какие-то его привычки, но и Лиам пытался что-то да и утянуть у Тео. Правда, не всегда удачно. Например, он как-то хотел такую же модную брутальную небритость на лице, как и у своего парня. Только вот Тео она безумно шла, а Данбар через месяц стал похож на типичного нью-йоркского бомжа, только тележки из супермаркета не хватало. Пришлось побриться, чтобы не пугать Тео, соседей и коллег. Но эксперимент был интересный, правда, никто его не оценил.

- Только книгу и все? Серьезно?
Лиам судорожно вспоминает, есть ли среди тех книг, что в его подарке, конкретно эта, но вспомнить не может. Хотя, вроде, что-то знакомое, но для него такая литература – дремучий темный лес. Он не разбирался ни в ней, ни в ее содержимом. Да и книги купил по совету продавца, как самые новые, только изданные. Но содержимое коробки надо бы перепроверить. Если же необходимая книга в них отсутствует, то завтра в девять утра он будет стоять у дверей ближайшего книжного магазина.  Конечно, в его подарке были не только книжки, но и целый ядерный коктейль из вещей. Одни книги – скучно, а Рождество скучным не должно быть по определению.
- Я хочу кошку, которая не будет меня ненавидеть.
Лиам отшучивается и смеется, ибо они оба прекрасно понимают, что это невозможно. Реакция кошачьих на него всегда была и будет, как на врага. «Я хочу кошку» было примерно из той же серии, что и «мировое господство».  Разве что Данбар действительно любил кошек, а Тео его мировое господство на одно место не упало.
- А еще я бы хотел, когда-нибудь, сделать татуировку. Я не знаю пока, что именно это будет, но знаю где: на груди или на ключицах, ну или на бедре. И я хочу, чтобы ты потом ее выжег, потому что я не смогу сделать это сам, - Лиам краем глаза осторожно отслеживает реакцию Тео на его слова. Идею сделать татуировку он вынашивал последние года два,  но все не мог решить, что именно он хочет видеть на своем теле. Вероятно, так ничего и не придумав, он, в результате, просто откажется от этой затеи, как и от десятка других до нее. Но пока она все еще жила в его голове, ни смотря на то, что это будет адски больно.

Лиам в очередной раз думает - как же замечательно, что есть Тео. И что у Тео всегда все логично и последовательно, и его планы почти всегда срабатывают, ибо все планы Лиама всегда то еще приключение на задницу, особенно в его же исполнении.
Затем Лиам думает, что на Тео надо подать в суд, потому что целовать его в шею, зная, насколько она чувствительная, а потом просто уходить, оставляя его дрожать внутри себя, – это вне закона. Это же просто сущее издевательство! Он подозревает, что приговор, который подписал ему Тео, уже принят в исполнение и первая его часть как раз таки заключается в том, чтобы доводить Данбара до белого каления. Лиам расстреливает спину Тео мрачным взглядом и стягивает с себя фартук, бросая его на стул. Так значит, да? Ну-ну, он еще посмотрит, кто кого.
- Хорошо, я буду зачитывать тебе комментарии не от Мейсона, благо, что они уже начинаются появляться, - мстительно улыбается Лиам и идет следом, в  гостиную, где тут же хватает новую гирлянду и коробку с украшениями, и, вздернув нос, удаляется в спальню.
Там он первым делом вырубает ночник из розетки и убирает его подальше. Роль светильника теперь будут играть светящиеся клубочки на гирлянде, которых хватит на весь подоконник и даже стену вокруг. В темноте это будет красиво, но, в тоже время, не кричаще-ярко из-за теплого света лампочек.
- «Какой милый олененок», - с выражением читает Лиам, раскладывая гирлянду, -  «Воу, какие у него руки!» - он улыбается с чувством какой-то собственнической гордости, соглашаясь, что да, ребят, там такие руки, да и не только они. Смотрите, ибо ничего другого вам не остается, - Так, от Мейсона пропускаем. И еще от Мейсона, и еще… Сколько смайликов, боже. У него там что, палец на сенсоре заклинило? – бормочет Лиам, тапая по экрану, - «Теперь я  понимаю, почему ты всех игноришь, с таким-то греческим богом, кстати, а у него … - его голос становится все тише и тише, а вскоре и вовсе обрывается. Лиам не может дочитать комментарий до конца, ибо кончики его ушей краснеют, а, следом, краска перебирается и на лицо. Дура бешеная! Кто вообще такое под фото в чужом аккаунте пишет? Видимо, Тео был прав, когда запрещал ему постить в Инстаграм свои такие вот фотографии. Но удалять уже поздно.
Лиам быстро сует телефон в карман и развивает активную деятельность по украшению комнаты, лишь бы Тео, ненароком, не спалил его красное лицо. Он проносится по комнате развешивая украшения, врубает гирлянду в розетку, выключает свет, со скрипом ножек подтаскивает стул в середину спальни, вспоминает, что он без света, но включать его пока нельзя, поэтому включает волчье зрение и забирается на этот самый стул, чтобы повесить на люстру гроздь больших елочных шаров. И все это с такой скоростью, будто в комнате, как минимум, пожар.
И лишь тогда позволяет себе посмотреть сквозь дверной проем спальни, чтобы понять, чем там занимается Тео.
- Я все сделал, - громко объявляет он и тут же быстро добавляет, - Только свет не включай, без него красиво.

Отредактировано Liam Dunbar (23.12.2018 16:09:23)

Лиам вздыхает себе под нос, но улыбается, все-таки соглашаясь с мнением Тео. Ему действительно следовало меньше думать, а то так можно и старое доброе расстройство вернуть со всеми сопутствующими проблемами. Хорошо, что Тео чаще всего умеет пресекать на корню все это данбаровское самокопание, саморазбирание и даже самобичевание. Тео - логичный и не имеет привычки усложнять элементарные вещи, тем самым раздувая из мухи слона. Лиам честно пытается придерживаться такого же поведения, но, видимо, он уже не может без взламывания собственной буйной головы. Но все еще надеется, что с годами это пройдет.
Казалось бы, зачем создавать себе головную боль из-за какой-то татуировки? Это же не ядерная физика, в конце концов, и не ракетостроение. Они тут не выбирают между красной и синей капсулами, как в «Матрице», и  не спасают Нью-Йорк от какой-нибудь сверхъестественной угрозы. Хочешь  –  делай, не хочешь – не делай, все просто и не требует каких-то серьезных раздумий. Но проблема Лиама в том, что он действительно хотел тату, но не знал, что именно хотел бы набить. Что-то. Ему много всего нравилось, но он никак не мог придумать нечто особенное и значимое. Может быть, ему вообще следовало отказаться от этой идеи и не мучиться. Ну, и заодно не выносить никому мозг, в первую очередь – тому же Тео.
- Может, лучше написать на этом самом сердце «Собственность Тео Рейкена»? Здесь же, но чуть ниже, поставить твою подпись и дату, и набить это все на моей многострадальной заднице.
Лиам сотрясается от беззвучного смеха, представляя что-то подобное на своей пятой точке. Это было бы несколько пошло, но, правда, смешно. А уж как будет смешно людям, которые заметят такую татуировку в раздевалке спортивного зала, куда он периодически наведывался. Не каждый день увидишь человека, у которого на ягодице набит такой шедевр нательного искусства. Да и сам Лиам, наверно, не смог бы больше спокойно смотреть на себя в зеркало. Смеялся бы каждый раз, когда поворачивался к нему боком. С другой же стороны, Лиам видит в этом даже что-то символичное, что-то извращенно-собственническое, как метка.

Данбар, так и не сойдя со стула, развел руки в стороны и крутанулся вокруг своей оси, мол, смотри, что получилось. Гирлянды переливались теплым светом многочисленных клубочков, погружая комнату в атмосферу уюта и праздника. То, чего, собственно, он и добивался с самого начала, покупая именно их. Но еще больше его радовало, что они понравились Тео, как и все то, что сотворил Лиам в их спальне. Теперь можно было фантазировать перед сном, что это не просто комната, а логово двух маленьких волчат с видом на звездное небо или лес, полный светлячков.  И никаких других людей и оборотней в радиусе пары миль на ближайшие пару лет. Красота.
Лиам довольно улыбнулся сам себе и проделанной работе, и взглянул на Тео. Не часто вот так, сверху вниз, он мог на него посмотреть. Конечно, со времен окончания школы Лиам раздался в плечах и даже подрос, но Тео ростом он все-таки немного не догнал. Ну, или догнал, просто тот всякий раз умудрялся встать так и с такого ракурса, что визуально все равно выглядел выше. Только вот сей, когда-то весьма прискорбный, факт, Данбара уже давно нисколько не волновал. А если уж совсем по-честному, то рядом с мощным Тео, он, в любом случае, выглядел бы малость мелковато, будь они даже одного роста.  Да и вообще, разве важен этот самый рост? Конечно же, нет!
Лиам закусывает губу и, наконец-то, ловко спрыгивает со стула, чтобы неспешно подойти к Тео. Он кладет руки на его плечи, проводя по ним ладонями, будто пытается что-то с них стряхнуть. Что именно – усталость, накопившуюся за последние дни, невидимые глазу пылинки или это просто обычные поглаживания – он и сам толком не знает.
- Тебе помочь в гостиной или ты уже закончил? – Лиам внимательно рассматривает красивое лицо Тео, останавливая свой взгляд на глазах, - И мы можем пойти спать?
Ни смотря на некоторую усталость, скорее моральную, нежели физическую,  Лиам не очень хотел спать. Правда, есть кое-что, в чем Данбар был уверен на сто процентов, вне зависимости от того, хочет он спать или нет: стоит ему уронить голову на подушку рядом с Тео или, тем более, на его плечо, то сон настигнет Лиама буквально за несколько минут. Ему, скорее всего, даже ничего не приснится ночью, а если и приснится, то что-нибудь нейтральное или хорошее. И никаких тебе кошмаров. Теперь Лиаму крайне редко снились кошмарные сны.
Когда-то он не мало удивлялся этому странному феномену, а потом понял, что весь тот внутренний дисбаланс, что когда был неотъемлемой частью его жизни, испарился с появлением в ней Тео. Ни сразу, нет, но достаточно быстро, чтобы Лиам смог заметить такие изменения в себе. Стоило только отбросить сомнения, какие-то незначительные страхи, угрызения совести и принять себя, Тео и все, что происходило между ними в тот момент, как мир заиграл другими красками – светлыми, теплыми и спокойными. Конечно, не всегда все идет гладко и без проблем. Все-таки они оба сверхъестественные существа, с тяжелыми кулаками  и характерами, далекими от образов плюшевых мишек. Да и Данбар все еще горячий на голову, если его выбесить. Но Лиам мог все свои конечности дать на отсечение – он ни разу не пожалел ни об одном дне, проведенным рядом с Тео.
Потому что Тео – это совершенно другое, большое и сильное, это не Хейден и первая подростковая влюбленность, это осознанное чувство взрослого человека, пусть и ведущего себя, как вечный ребенок.
- Спать? – вновь интересуется Лиам  и легко обнимает Тео за шею, скрещивая руки за его головой.
Он трется своим носом о нос Тео и мягко прижимается к нему губами, задерживаясь не дольше пары секунд, ласково касается скулы и почти невесомо ведет от нее вниз, к такой упрямой линии подбородка, которая тоже получает свой маленький короткий поцелуй. Щетина Тео приятно колет губы, и Лиам на мгновение прижимается к ней своей щекой, а, затем, и вовсе прижимается к Тео всем телом, словно какой-то осьминог-липучка.

Отредактировано Liam Dunbar (07.01.2019 23:22:41)

Лиам отстраненно думает, что рождественское печенье – это последнее, чем он хочет сейчас заниматься. Пусть оно хоть испарится до утра там, на их кухне. Какое печенье, когда ты обнимаешь самого шикарного парня на этой планете, в очередной раз убеждаясь, что с легкостью принес бы в жертву все свое прошлое, плохое и хорошее, чтобы было вот так, как сейчас, а не иначе. Какие елки, когда в твоих руках самый родной человек, живой, настоящий. Твой человек. Лиам знает, что невозможно раствориться в ком-то еще больше, чем есть, но все равно делает это вновь и вновь, словно на атомы распадается. В нем так много этого всего, этой любви, этого сумасшествия и какой-то безграничной нежности, что если выпустить все наружу – Тео просто задохнется от переизбытка Лиама или заработает диабет от повысившегося уровня сахара в своей крови. Лиам никогда не сможет подобрать нужных и правильных слов, чтобы действительно описать это чувство внутри себя. Наверно, ни в одном языке мира не найдется таких слов. Но Лиам может выразить все языком своего тела, эмоциями, взглядами и всем тем, что может сделать для Тео. Его уже давно не страшат ни голубые глаза, ни убийства, ни смерть, ничего, если оно все позволит сохранить Тео жизнь. Ибо его жизнь – самое ценное, что есть у Лиама.
- Скорее – ее дурной шпиц, - с рассеянной улыбкой отзывается Лиам, почти физически ощущая, как воздух вокруг них медленно нагревается, густеет и становится тягучим, словно патока. Он вязнет в ней, но делает это с удовольствием, позволяя затягивать себя глубже и дальше. Позволяет себе добровольно утонуть в этом тепле, со счастливой улыбкой и не выказывая ни капли сопротивления.
Лиам  покорно отступает назад, когда его подталкивают, и позволяет усадить себя на стул, постоянно цепляясь руками за Тео. Футболка улетает в сторону и горячие губы на шее выбивают из груди весь воздух, а из горла – все слова, что он хотел сказать. Лиам хватается пальцами за спину Тео, сильно, но не болезненно, впиваясь в кожу сквозь одежду, будто опасается, что Тео в любое мгновение отпустит его, как это уже случилось часом ранее. В таком случае, Лиам просто не даст ему уйти. Ни сейчас, когда каждое касание губ настолько горячее, что оставляет после себя фантомные ожоги на коже. А каждое прикосновение – как разряды тока, разбегающиеся по всему телу и покалывающие на кончиках пальцев.
Ладони Лиама проходятся по спине Тео, задирая такую ненавистную лишнюю футболку. Он цепляет ее слегка выступившими когтями, тянет пару раз, проделывая дырки в мягкой ткани, но все же оставляет в покое. Руки опускаются ниже, острыми коготками, словно танцуя, прохаживаясь по бокам и животу, на мгновение - проскальзывая за пояс домашних штанов, и следуют вверх. Лиам останавливает ладонь на груди Тео, прямо над сердцем и чувствует, как то заполошно бьется. Прямо, как у него самого.
- Наверно, это все-таки будет твое имя, - хриплым голосом произносит он, глубоко вдыхая воздух, чтобы немного выровнять сбившееся дыхание, - Или морда волка напополам с мордой койота.
Лиам издает довольный рычаще-мурчащий звук, когда пальцы Тео зарываются в его волосы и, слегка прищурившись, пристально смотрит ему глаза. Остановиться, серьезно?  Да Тео издевается. Он себя со стороны-то видел? Или он все-таки решил отомстить за опубликованную фотографию? В любом случае  - Лиам не хочет. Но разве что-то мешает ему совсем немного, прямо самую малость, подразнить собственного парня?
- Да, ты прав, я так устал, - соглашается Лиам и, упершись подрагивающими ладонями  в грудь Тео, уверенно отодвигает его, заставляя встать со своих колен. Он поднимается на ноги, старясь не смотреть на забавное выражение Лица своего парня в этот момент. Изгибается, потягиваясь всем телом, и хватает Тео за запястье, неспешно уводя к кровати, хотя самому туда хочется бежать. А потом буквально толкает на нее спиной.
Лиам не ждет, пока Тео нормально уляжется,  и сам забирается следом, в наглую перекидывая ногу через его бедра. Он ерзает задницей, пока не усаживается на нем так, как ему удобно, и окидывает взглядом его торс: Тео слишком одет и Лиама это определенно не устраивает. Он демонстрирует когти на руке, а потом просто распарывает чужую футболку прямо посередине, практически ровно. Откидывает ткань в стороны и, с почти фанатичным взглядом, пересчитывает кубики пресса подушечками пальцев. У него не было такого же великолепного пресса, но свой бы не вызывал столько восторгов и практически слюноотделения.
Лиам поднимает глаза на красивое лицо Тео и нарочито медленно облизывает верхнюю губу, дразняще, почти нахально, улыбаясь. Он наклоняется вперед и  медленно, но с жаром, целует Тео, до тех пор, пока легкие не начали гореть и им обоим не понадобился воздух. Лиам скользит кончиком языка по подбородку Тео и прижимается губами к его шее, осторожно прихватывая зубами кожу прямо над сонной артерией, там, где бешено бьется пульс.  Он прикусывает ее, тут же проводит по укусу языком, и вновь прикусывает, чтобы оставить, пусть и не долгий, но все же засос. Темное пятно на светлой гладкой коже Тео смотрится почти завораживающе. Этими пятнами хочется покрыть всю его шею, а потом, в ответ, подставить свою, только вот регенерация не даст кровоподтекам долго властвовать на телах оборотней.
- Я устал ждать, когда ты прекратишь трахать мне мозги, - горячо шепчет Лиам, касаясь губами ушной раковины Тео, - Или они нравятся тебе больше?
Он – оборотень, он не может напиться, но чувствует себя именно пьяным. Сладковато-пряный запах Тео опьяняет его, обволакивая с ног головы и вызывая головокружение. Лиам бы сделал сейчас наверно все, о чем Тео попросил.

Отредактировано Liam Dunbar (11.01.2019 10:09:09)